Замечательный трудовой подарок президенту России преподнес коллектив главного канала российского телевидения. Находясь на излечении, он получил возможность проводить не только рабочие встречи и совещания, но и полнокровный досуг, если конкретно, — напрямую, подробнейше следить за развитием событий в любимом виде спорта.
1 декабря, пятница, — более семи часов (!) прямой трансляции финального матча на Кубок Дэвиса между командами России и США. Остальные передачи главной телепрограммы оказались сняты, смяты, перенесены. Даже неприкосновенное «Время» начали с большим запозданием.
2 декабря, суббота. Та же самая прямая безразмерная трансляция.
3 декабря, воскресенье. Ведущий Андрей Никифоров объявил сразу: сколько часов будут теннисисты играть, столько и будем показывать.
Надо полагать, вместе с президентом многосерийный теннис смотрели маршалы и домохозяйки, министры и доярки, депутаты и беженцы. Милиционеры, уголовники, коммерсанты, оленеводы, космонавты, рыбаки. Вся Россия. Кто-то разбирается в этой игре меньше, чем глава России, кто-то не разбирается вовсе, для некоторых это оказалось загадкой на уровне танцев маленьких лебедей или бесконечной, на весь день, траурной музыки.
Не нравится — переключи? Переключу. А другие? Россия состоит не из столиц. Она состоит из глухомани, которая повсюду, не только на окраинах. На сотнях тысяч квадратных километров первый канал ОРТ — единственный. Свет в окне. Для ближнего зарубежья, где русские остались в одиночестве, где они бьются с местными властями за русское телевидение, собирают на него деньги, первый канал ОРТ — также единственная живая связь с Россией.
Да, событие в нашем спорте нерядовое. Но почему бы не дать его, если уж впрямую и полностью, по любому другому каналу, скажем, по «Российским университетам»? В прошлом году в аналогичной ситуации подобного телеажиотажа не наблюдалось. Может быть, потому, что ныне против нас встали американцы, вечные наши соперники номер один — политические, военные, экономические, спортивные и прочие? А может быть, потому, что в прошлом году президент был здоров и сумел лично посетить стадион? Обе причины — чисто советские.
Народу всегда старались привить любовь к тому, что любит власть, — касалось ли это политической идеи, хозяйственной инициативы или спортивной привязанности. Глядя на сливки общества на трибунах — министров, депутатов, знаменитых режиссеров и актеров, я вспоминаю, как еще полтора десятка лет назад прививалась другая всенародная любовь — к фигурному катанию. Телевидение, та же самая официальная первая программа, транслировало все выступления фигуристов: Олимпийские игры, первенство мира, Европы, СССР, розыгрыши кубков, призов, многочисленные показательные выступления. Одно и то же — исполнители, музыка, фигуры — до полусотни телевечеров за сезон.
Просто этот вид спорта нравился Виктории Петровне Брежневой.
Внедренная повальная мода дала в ту пору результат. Мамы и бабушки повели своих детей и внуков в секции фигурного катания, советские спортсмены заняли ведущие позиции в мире.
Сегодняшний бум остается искусственным, внедряемый сверху вид спорта — элитным, не массовым. Ни женского, ни детского тенниса, ни производства снаряжения или современных покрытий (единственное на уровне мировых стандартов — в Москве, закупаем, готовим не без напряжения и скандалов). Американцы могли бы выставить три одинаково сильные команды, мы держимся на одном одаренном юноше, вокруг которого объединились околотридцатилетние ветераны. (Уберите его, единственного спасителя, и команда вылетит на одном из первых же этапов розыгрыша Кубка).
Самому Леониду Ильичу нравились в ту пору футбол и хоккей. Он страстно болел за ЦСКА, как и министр обороны Устинов. Хрущев же, а позднее Гришин, Черненко болели за «Спартак». Матчи спортивных лидеров были принципиальными и для лидеров политических. Когда Леонид Ильич не мог присутствовать на этих матчах лично, он через свой аппарат, часто через Черненко, не без стеснения просил: «Хорошо бы показали по телевидению». Конечно, Лапин, тогдашний руководитель телевидения, вставал навытяжку.
Надо сказать: сегодняшний глава России ни при чем, я убежден, не он заказывал музыку. У нас во все времена было достаточно услужливых капельмейстеров, которые сами без труда угадывали и музыкальный жанр, и тональность, и состав оркестра.
Мы все никак не можем уйти от прошлого ни в своем заискивании перед чиновной властью, ни в умилении полупобедной Родиной. Мы, как были советскими людьми, так и остались, и все никак не можем стать российскими.
1995 г.