На северо-западе Вологодской области расположился уютно Белозерск. На Белом озере. Отсюда до придорожной деревушки Бечевинка — сорок семь километров.
Здесь убили председателя колхоза. В собственном доме.
Случись это более полувека назад, каждый школьник объяснил бы — коллективизация, враги… А теперь?
Первый раз Николая Шипунова судили за драку — пустил в ход нож. Не Николай еще даже, а Коля — было ему тогда пятнадцать и жил он в Череповце. Срок свой — пять лет — отбыл день в день. На свободе, всего через полтора месяца, снова пьяный, ударил ножом человека. Восемь лет отсидел снова — день в день. Вернулся уже в Бечевинку, к матери. Вернулся под строгий административный надзор Белозерской районной милиции: являться домой не позже девяти, за пределы Бечевинки не выезжать, трудоустроиться, не пить. Схема не сложная. Однако участковый Васюков, на которого возложили надзор за Шипуновым, ездить в Бечевинку на мотоцикле за двадцать километров от дома — отмечать по понедельникам Шипунова — посчитал обузой: исполком сельского Совета присмотрит.
* * *
В деревне Николай Шипунов начал жить спокойно, честно. Не пил, одевался подчеркнуто аккуратно. Мать почувствовала поддержку — сын починил обе электроплитки, чайник, патефон. Заготовил на зиму дрова. Наметил крыльцо сделать, навес к нему, крышу починить, забор поставить. Характера, правда, не хватало: не мог долго на одном месте, поколет-поколет те же дрова, не закончит — убежит. Дерганый был, настороженный, любой шорох, чужой звук — он хищно разворачивался.
А надзора не было: пришел в исполком в понедельник — отметили, во вторник — тоже. Стал ездить в Череповец к друзьям — вовсе не отмечался, и тоже тихо. А однажды пришел в исполком пьяненький — расписался, ни звука.
Устроился на работу в Белозерский лесопункт — валил лес. Поработал, бросил. И опять никто не спросил: что, почему?
В это самое время на Шипунова свалились с неба деньги, больше тысячи рублей: в Череповце продали их старый дом. Тут и сломался, стал пить.
…События развивались в прискорбной последовательности. На автобусной остановке посреди деревни ударил пенсионера — просто так, словом не обмолвились. Ударил колхозного газосварщика. Ходил всегда в перчатках, нигде их не снимал: в правой перчатке носил нож.
Деревенька маленькая — семьдесят шесть дворов, он быстро стал хозяином. «Потерпевших» пройдет потом по делу более десятка, кого не тронул — того запугал. В магазине водку ему давали без очереди — вначале продавщица отказала было, но он пригрозил: «Голову сверну, назад смотреть будешь». Из столовой работницы уходили домой, только когда его не было поблизости. Терроризировал всю деревню.
В Доме культуры Шипунов познакомился с молоденькой заведующей больницей Галиной Силиной, попросил у нее таблеток. Она отказала. Вместе с подружкой, фельдшером Мариной Шаховой, Галя занимала комнатенку в двухэтажном деревянном доме при больнице. Шипунов стал заявляться к ним вечером, заполночь. Садился, руки в перчатках — на стол, молчал.
Иногда сидел до утра, и они шли в больницу без сна. Пытались запирать надежно обе двери — наружную, с улицы, и свою, на втором этаже, однако все замки, крюки, засовы он отпирал играючи.
* * *
Вас, читатель, конечно же, волнует: куда смотрели исполком, колхозные дружинники, куда исчез на эти три с половиной месяца участковый милиционер Васюков? А меня еще и другое волнует: куда подевались обыкновенные деревенские мужики? В любой уважающей себя деревне они испокон веков сами наводили порядок.
Шипунов понял — Васюков с ним связываться не хочет, сельский Совет — тоже, значит, и здесь, на свободе, закон — для слабых, а сильный — всегда прав.
Председатель исполкома сельского Совета Татьяна Иванова, молодая женщина с милой улыбкой (это ей лично Васюков, вопреки закону, перепоручил надзор за Шипуновым). Ну, хорошо, пусть бы не надзор, пусть бы хоть один раз, единственный поговорила с Шипуновым, пригласила его в сельский Совет, не помогло бы — обратилась в райотдел милиции. Хоть бы один раз!
Дом Шипунова как раз напротив исполкома — окна в окна. А мать Шипунова работает — где бы вы думали? — в исполкоме же, уборщицей.
Что там говорить, Ивановой лично столько жаловались на Шипунова: медсестра больницы Люба Касаткина дважды к ней ходила, несколько раз предупреждала Иванову и Антонина Васильевна Смирнова — конюх и завхоз больницы:
— Смотрите, не опоздайте, он мелочиться не будет.
Когда Смирнова предупреждала председателя исполкома, то думала не только об односельчанах, она думала и о Шипунове. Встречая его в деревне, каждый раз спрашивала: «Что, Коля, как дела?» — «Учиться, тетя Тоня, наверное, пойду на шофера».— «Что ж, хорошее дело…»
Антонину Васильевну я встретил на конюшне. Темнело, она запрягала мерина, торопилась домой. Вспомнив Шипунова, сказала:
— Почему все так? Раньше с поля поздно домой придешь, усталая, хлеба поесть едва успеешь, платьице штапельное стряхнула на ветру, и только за ворота вышла — справа гармонь, слева гармонь. А теперь?
— Что же, гармонистов не осталось, в город уехали?
— Да есть, только гармонь на бутылку сменяли. Вот так ходим, аукаемся, а людей-то не видно. Шипунов-то чужой всем был. Иначе, как бандитом, и не называли. А ведь он тоже наш сын…
* * *
До убийства оставались сутки. Вечность, если иметь в виду возможности остановить руку с ножом.
19 января утром Галя приехала в Белозерск и сразу после пятиминутки зашла в кабинет главврача центральной районной больницы Даниленко. Расплакалась, сказала, что хочет уезжать из Бечевинки. Даниленко тут же пошел с ней к начальнику райотдела милиции. Когда поднимались по лестнице, она (шла сзади) вдруг оттолкнула Даниленко и кинулась наверх: «Он здесь». Главврач обернулся и увидел мужчину в синей куртке, тот зловеще подмигнул Даниленко. Цитирую показания главврача на следствии:
«Как только мы зашли в кабинет начальника милиции Сысоева, я ему сказал, что Шипунов находится в райотделе и его необходимо срочно взять. Сысоев сразу же позвонил дежурному по райотделу капитану Васильеву и сказал ему, чтобы тот задержал Шипунова. Я спустился вниз и попросил дополнительно какого-то участкового, чтобы помогли взять Шипунова. Васильев вышел на крыльцо, а Шипунов не спеша стал уходить, а Васильев вернулся в дежурную часть. Тогда я снова поднялся к Сысоеву и сказал, что Шипунова не забирают. Тогда Сысоев вновь позвонил дежурному и вновь приказал, чтобы он выполнил его приказание немедленно. Тогда Васильев вышел вновь и медленно пошел в сторону аптеки. Примерно через пять минут он возвратился один…
Затем Сысоев позвонил в Бечевинку председателю колхоза Степанову, тот ответил: «Шипунов не работает, ходит с ножом, его уже давно надо забрать».
В этот день начальник райотдела милиции дал еще задание и Васюкову — задержать своего подшефного. Тот не пошевелил пальцем.
На следующий день Шипунов пришел к Гале на работу: «Заявление на меня написала? Ну что ж, в шесть вечера приду».
Пришел, не опоздал, приставил к горлу нож: «Одевайся». В лабораторию вошла Люба Касаткина, пыталась помочь: «Галя, пойдем, дай лекарства». Он кинулся к ней, она загородилась, он попал ножом в руку. Больничка маленькая, на 15 больных, из медперсонала — один мужчина, молодой врач Вячеслав Лазурин, он-то и испугался больше всех. В коридоре стоял телефон, нужно было снять трубку и срочно позвонить в милицию, но все были словно парализованы.
В палате лежал колхозный бригадир Анатолий Дмитриевич Уханов. Он уже почти не ходил, он умирал — у него был рак, но тут поднялся, держась за стенку, добрался до телефона и позвонил в милицию.
Тем временем Шипунов вел Галю через всю деревню — под ножом. Неужели никто не попался им навстречу? Попались, они встретили по дороге — вот уж, действительно, ирония судьбы — председателя и секретаря исполкома. Допускаю, что ни Иванова, ни Яскунова ножа не заметили, все равно, странная пара — она впереди с обреченным видом и чуть сзади — он.
До трагедии оставалось еще целых два с половиной часа.
* * *
Конечно, жаль, что Лазурин, молодой парень, так повел себя. Даже не знаю, можно ли требовать от него смелости? Но дальше пойдет речь о людях, от которых смелости требовать должно.
После долгих (и лишних) телефонных переговоров Белозерский райотдел милиции снарядил, наконец, в Бечевинку оперативную группу. В Бечевинку отправились вместе с шофером Тимофеевым два молодых милиционера Жихарь и Комельков — оба не прошли даже первоначальную подготовку и поэтому оружия не имели. Оперативная милицейская машина стояла у подъезда незаправленная, они еще завернули на бензоколонку. Далее, как и велено было, заехали на полпути за Васюковым. Тот был дома, изрядно выпивши, за оружием возвращаться в райотдел не захотел. Так и поехали…
Шипунов сидел дома с приятелем, пил (Галя с его матерью была в соседней комнате). Когда распахнулась дверь и вошли трое милиционеров, Шипунов метнулся в комнату за ножом, а Галя, оттолкнув милиционеров, кинулась из избы. На выходе ей подставил ножку Комельков (думал, что это Шипунов), и она упала. Милиционеры, увидев нож, тоже кинулись… бежать к машине.
Вот теперь Шипунов, распаленный, почувствовал себя единственным хозяином в деревне. Кто еще, если не он? Ах, да — Степанов! Вся жизнь в деревне — вокруг него. Враг. Это он, Степанов, не доверяет ему, Шипунову, ни автомашину, ни трактор, направил в разнорабочие.
О жертве обычно принято вспоминать самое доброе. Как будто человека злого можно лишать жизни, как будто Степанова, будь он посредственным председателем колхоза, было бы не жаль. Но Степанов действительно был одним из лучших в области руководителей колхозов, добрым и любимым всеми (к нему за советом ходили домой в любой час). Когда он в 1967 году возглавил колхоз «Авангард», хозяйство было одним из отстающих в районе, он вывел его в передовые, при нем появилась целая новая улица с каменными жилыми домами (при жизни председателя ее прозвали улицей Степанова). Короче, Шипунов выбор сделал не случайный — его силе противостояла другая сила.
Когда около девяти вечера в доме Степанова раздался стук в дверь, он вышел, открыл. Прямо на пороге Шипунов ударил председателя ножом в грудь. В сердце. Жена Степанова, Нина Ивановна, услышав стон, выскочила, увидела, как муж закрывает дверь, а кто-то снаружи пытается ее открыть. Она помогла ему, вместе привязали дверь за ручку веревкой, и он улыбнулся. Она потом поняла, почему муж молчал: он уже начинал понимать, что произошло, но боялся ее напугать: «Позови скорую…».
Сейчас ей кажется, что он жил полчаса, на самом деле — минуты две-три.
Обычно в плохих фильмах и книгах преступника обнаруживает старший по званию. Но тут так и было. Шипунова, может быть, долго бы еще искали, но в Бечевинку выехал начальник УВД Вологодской области генерал-майор А. Ф. Дунаев. Именно он и определил местонахождение Шипунова.
В шесть утра его взяли.
* * *
Выездное судебное заседание открылось в Бечевинке ровно через полгода после преступления — 20 июля 1983 года.
Молодой врач Лазурин, проходивший в Бечевинке преддипломную практику, уже вернулся в Ярославль, ему слали повестки, но он еще раз струсил, не приехал. Милиционер Васюков не явился по неизвестной причине. Дружок Шипунова — пьяница Лебедев — уже лечился в ЛТП. Газосварщика Семенова и в первый, и во второй день удаляли из зала — был пьян. Не явилась Н. Рыбас, соседка Силиной и Шаховой, немало помогавшая Шипунову.
Это все «пострадавшие» или «свидетели». Но и без них суд состоялся. Те, кто был в зале — униженная, запуганная, забитая (в прямом смысле) Бечевинка, — все дружно требовали высшей меры. Особенно хорошо говорила председатель исполкома сельского Совета Иванова. Она говорила складно, блоками. «Среди нас нашелся один, для которого не существовало Закона советской Конституции,— это Шипунов…»
Когда объявили приговор — к расстрелу! — зал зааплодировал.
Только конюх Смирнова не аплодировала: «Аукаемся, а людей-то нет».
Двое детей председателя колхоза Степанова, убитого Шипуновым, остались сиротами. Тане — десять лет, Ире — пять. Накануне похорон к ним в дом шел народ, и Ира сказала: «Если так много людей — неужели папа умрет?».
Аукаемся…
Похоронили Степанова хорошо. Могила его — у самого входа на кладбище, на виду. На могиле — букет хлебных колосьев, первые колосья первой, без него, августовской жатвы. И рядом — гроздья яркой красной калины, не потерявшей цвет.
Рядом — еще свежий холм. Здесь, по соседству, лежит колхозный бригадир Уханов. Он только на три месяца и пережил своего друга, председателя.
* * *
Ругать милицию сейчас уже не время, меры, как говорят в таких случаях, приняты. Через день после ЧП состоялось внеочередное заседание коллегии УВД облисполкома. Начальнику Белозерского райотдела милиции подполковнику Сысоеву оставалось «до выслуги» всего несколько месяцев, однако, несмотря на все его просьбы, обещания, заверения, из органов внутренних дел он был уволен. Освобождены от занимаемых должностей, привлечены к строгой дисциплинарной ответственности ряд сотрудников райотдела и УВД облисполкома. Васюкова судили: за преступную халатность он был приговорен к году исправительных работ.
Белозерский райотдел возглавил капитан милиции А. Бакланов — молодой, энергичный. С его приходом ни один факт правонарушения не остается без внимания. По любому поводу к начальнику можно зайти и получить поддержку. «Главное, надо сейчас вернуть милиции авторитет», — так он считает.
Новый начальник повел решительную борьбу с пьянством. Так что сейчас надо уже не ругать милицию, а помочь ей. Но как?
Мне удалось познакомиться с уникальной перепиской райотдела милиции с райисполкомом. Вот райисполком шлет распоряжение:
«В связи с нереализованными товарными запасами водочных изделий разрешить их продажу с 15 по 30 июня в магазине № 21 по улице Свобода. Зам. пред. райисполкома Н. Попов». В ответ, на второй день, милиция шлет в райисполком суточную информацию: «Доставлены в дежурную часть РОВД: 1. Шершнев Н. Н. — пьяный находился у магазина на улице Свобода. Наложен штраф 15 руб. 2. Никифоров В. Б. пьяный находился в гост. «Русь». Предупрежден. 3. Карпуничев В. И. — пьяный нарушал общественный порядок». И так далее, список большой. Следующее распоряжение райисполкома — в ответ, этим же числом, милиция снова шлет подобную же суточную информацию.
Истоки распоряжений просты. «В связи с тем, что по от делению ОРСа недовыполнение общего плана товарооборота за 9 месяцев составило 80 тыс рублей…» Отдельным распоряжением заместитель председателя райисполкома обязывает магазины продать в майские праздники 250 «залежавшихся», нереализованных ящиков водки. В Белозерске — где-то около 3.500 семей. Получалось, за два дня праздников они должны были выпить 5.000 бутылок!
Эти цифры и факты относятся к месяцам, предшествующим трагедии в Белозерском районе. Спустя несколько недель после убийства в Бечевнике райисполком принимает уже масштабное решение: «Разрешить повсеместно на территории района торговли всеми видами алкогольных напитков… Разрешить общепиту продажу вин в пивном баре… Предложить райпотребсоюзу определить дополнительный павильон по продаже вин, коньяка во все дни недели…».
…15 февраля нынешнего года в Доме культуры Бечевинки проходило колхозное собрание — подводились итоги прошедшего года. А в начале февраля облисполком, идя навстречу пожеланиям тружеников, принял решение переименовать колхоз «Авангард» в колхоз имени Степанова. Был, безусловно был на собрании повод поговорить — помимо всего прочего — и о пьянстве, о том, к каким трагедиям оно может привести и приводит.
Но что это? Магазин (он как раз напротив Дома культуры), обычно дающий дневную выручку 300 рублей, в день собрания выручил 701 рубль 40 копеек! Плохо, когда пьют, еще хуже, когда опохмеляются — 16, 17 и 18 февраля выручка соответственно составила уже 1.002 рубля, 1.002 рубля и 1.100 рублей.
Кстати, имя Степанова на том собрании даже не упомянули. Оказывается, о решении облисполкома ни в районе, ни тем более в Бечевинке не знали. О переименовании колхоза Нине Ивановне Степановой сообщили — первой в деревне — лишь спустя более половины месяца. Ей позвонил председатель… соседнего колхоза, который соревнуется с «Авангардом».
Все позади, многое переболело. Все ясно с Шипуновым. Но я пытаюсь понять, хоть как-то объяснить самому себе, как все это могло случиться? Пытаюсь уяснить: исчезли ли причины, порождавшие Шипунова и обстановку в этой деревне? Почему каждый считал в деревне: не меня тронули, не меня запугали — отсижусь? В итоге — перед преступником каждый оказался в одиночестве.
Даже при идеальной работе милиции милиционера к каждому не приставишь. Если сегодня, сейчас мы поспешим забыть драму в Бечевинке, не объясним себе до конца — как все это могло случиться, завтра в другой деревне может появиться другой Шипунов.
Вологодская обл.
1984 г.
Последушки
- Драма в Бечевинке (1984)
- После «Драмы в Бечевинке» (1984)